Правозащитница Марина Агальцова, которая специализируется на обращениях в ЕСПЧ, рассказала «Вечерним ведомостям» о том, будет ли у россиян альтернатива Европейскому суду и какие неочевидные последствия могут произойти в связи с выходом из международных конвенций.



— Об этом много говорят сейчас, и всё же, резюмируя: чем нам грозит выход из Совета Европы?

— Главное, конечно, это то, что российские граждане не смогут обращаться в ЕСПЧ. Огромное количество людей обращались в ЕСПЧ с последней надеждой, чтобы их жалобы были услышаны и чтобы найти элементарную справедливость.

И хотя наши власти уверяют, что уровень гарантированности прав и свобод граждан РФ будет высоким, мы, юристы, прекрасно понимаем, что это не так. Мы видим, что в России совершенно не хотят заниматься «неудобными» делами, такими, как, например, по архиву Владимира Осечкина и его проекта, который вскрыл массовые пытки в российских колониях. Наши правоохранители, как показывает практика, отстраняются от расследования таких дел и не торопятся наказывать виновных, они не заинтересованы в том, чтобы такие преступления больше не повторялись.

По таким делам обращение в ЕСПЧ оставалось единственным вариантом, чтобы рассчитывать на справедливое расследование, теперь же этот путь будет для россиян закрыт. Мы еще пытаемся понять, когда он будет закрыт окончательно — либо через 6 месяцев, либо с 1 января 2023 года. Но, тем не менее, осталось не так много времени. И это очень горько.

— Сколько времени в среднем ЕСПЧ рассматривает российские дела?

— Не быстро. Многие мои доверители возлагали надежды на так называемое отложенное правосудие в Страсбурге и ждали и по 10, и по 13 лет. Но они готовы были ждать всё это время, чтобы убедить всех в своей правоте и добиться справедливости. Здесь показательна история с расстрелом братьев-пастухов Гасангусейновых в горном селе в Дагестане (ЕСПЧ спустя 5 лет обязал Россию выплатить 120 тысяч евро компенсации Муртазали Гасангусейнову, отцу убитых братьев; сообщалось, что они были расстреляны во время спецоперации, которую проводили силовики — прим. ред). Или истории, когда люди при странных обстоятельствах погибали во время задержания, и теперь их родственники через ЕСПЧ пытаются найти виновных. Случается, что заявители так и не дожидаются решения по причине смерти, в тех же колониях… В таком случае действует процедура, по которой в процесс включаются правопреемники. Они получают денежную компенсацию и собственно решение.

Примерно 15 000 дел, насколько я знаю, сейчас на рассмотрении в суде от России. При этом, в связи с исключением из Совета, жаловаться теперь можно только на нарушения до 15 марта.

— Россия в лидерах по числу обращений в ЕСПЧ?

— Да. Традиционно Россия в лидерах. Мы всегда были в числе основных «грешников», включая, к слову, Украину и Турцию.

— Будет ли у нас какая-нибудь альтернатива ЕСПЧ или россияне останутся в международном «правовом вакууме»?

— Мы пока ещё в системе ООН, там тоже есть разные правовые комитеты, в которые пока ещё можно подавать жалобы. Но дело в том, что российские юристы туда гораздо меньше обращаются, всё-таки ЕСПЧ считается более эффективной инстанцией. Здесь важен один момент — органы ООН не присуждают компенсации заявителям. То есть, по сути, человек получает бумагу, в которой его правоту признают.

Также важно понимать, что после органов ООН очень сложно пересмотреть дело в российских судах. Ещё сложнее, чем после ЕСПЧ. И ещё один минус в том, что ООН очень долго рассматривают дела, у нас с ними не очень хорошо отработана процедура взаимодействия и плохо прописаны процессуальные кодексы. Так что я бы сказала, что вариант с ООН — это несравнимая альтернатива, «беззубая».

— Может случиться так, что и этот канал будет для россиян не доступен?

— Если Россия покинет по какой-то причине Совет Безопасности, что сейчас, в принципе, обсуждается, то, полагаю, РФ может выйти и из всех «ооновских» процедур, но при таком развитии событий мы останемся в тотальной изоляции. Я не уверена, что наши власти пойдут на это. Это означает, что мы окончательно займем позицию против всего мира.

— Есть ли ещё какие-нибудь неочевидные последствия выхода России из Совета Европы и денонсации Конвенции по правам человека?

— Неочевидные последствия есть, да. Россия в обращении к генсекретарю Совета Европы заявила, что она выходит на собственных условиях. Это означает, что, помимо выхода из конвенции по правам человека, мы выйдем и из других конвенций (в полном списке 223 международных договора). Мне в моей юридической практике приходилось не раз выигрывать дела, опираясь исключительно на международное право и конвенции Совета Европы. Теперь же, очевидно, нас ожидает падение уровня защиты прав сограждан в российских судах.

Поддержать редакцию